11.12 GALLERY. Интервью с Александром Шаровым

11.12 GALLERY

Основана: Москва, 2006

Создатель: Александр Шаров

Основатель Александр Шаров о художниках из регионов, миссии галеристов, художественном междусобойчике и непрозрачности рынка русского искусства.

О региональных художниках, чутье и пытливом уме

Каждый год художественные вузы страны выпускают сотни художников. В одной Москве есть Строгановка, Суриковский, 1905 года, но современных художников в них не готовят и современное искусство там почти не преподают, а учат рисовать на классических примерах. Тем не менее есть молодые ребята, которым хочется расти, меняться, они видят, что кругом все совсем не так, как их учат, — у них особый, пытливый ум и глаз. Они находят своих, общаются в тусовках, устраивают коллективные выставки, развиваются. Именно таких мы ищем по всей стране.

Особенность 11.12 GALLERY в том, что мы занимаемся региональными художниками. Процентов на 70–80 мы состоим из художников из Омска, Красноярска, Калуги, Уфы, Краснодара, Оренбурга и других городов.

И что важно, эти ребята не переезжают в Москву, а занимаются искусством у себя в родных городах, там черпают энергию и подпитку. К сожалению, большинство художников, переехавших в Москву, растворяются здесь в борьбе за выживание, становятся похожими на многих других. Оторвавшись от корней, они теряют свой голос и силу. Хотя, казалось бы, есть интернет, и все могут посмотреть, что происходит в любой точке мира, тем не менее связь со своим местом сильно отражается на искусстве.

Мы ходим по коллективным выставкам, подмечаем авторов, иногда нам рекомендуют, иногда сами художники приходят, пишут нам, а мы, как решето, просеиваем огромное количество информации. При этом сам выбор устроен банально просто: понравился мне автор, я вижу, что лично готов приобрести его в коллекцию и начать вкладывать деньги — значит, можно начинать им заниматься. Тут самое главное — мое чутье.

Мы, галеристы, — первая инстанция, которая пропускает через себя огромный поток работ, благодаря своему опыту и насмотренности мы понимаем, что вторично, где-то уже было, а что, наоборот, скрывает талант, с которым можно работать.

О несуществующем рынке современного искусства и исключениях из правил

В России как такового рынка современного искусства нет. Ну что там 50–70 клиентов, которые приходят на Cosmoscow? Все галеристы их знают. И этот круг не расширяется.

А все почему? Очень просто. Допустим, вы закончили русскую школу — за все время обучения у вас был хотя бы один час по современному искусству? После школы вы пошли в институт или в универ, и там у вас не было ни часа по современному искусству. Про химию, про обществознание и даже про сопромат вам рассказали, литературу и хоть какой-то современный театр показали, но к 22–24 годам у сформировавшегося взрослого российского человека знаний по современному искусству ноль. Чистое поле.

В Америке и в Азии дело обстоит не так. Когда проходит ярмарка современного искусства, в выходные дни всем школьникам вход бесплатный. Они приходят в школьной форме, с блокнотами, фотоаппаратами, смотрят и потом обсуждают увиденное на уроках. У них формируется осведомленность, насмотренность. Ведь сегодня информация — наше всё. А в России, включите зомбоящик: там взорвалось, здесь бомбили, там санкции ввели, там газ пустили. Даже школьники обсуждают эти темы. О современном искусстве не говорит ни школа, ни телевидение, ни радио. Так откуда взяться новым коллекционерам?

Да, сейчас на выставки стали приходить молодые люди, интересоваться. Но поколение взрослых, бизнесменов, которые формируют любой рынок, до нас не доходит вообще. У них другие приоритеты: квартиры, машины, яхты.

При этом нужно заметить, что те немногие российские коллекционеры, которые все-таки у нас есть, — это люди очень образованные, насмотренные, выезжающие за границу, очень много читающие. В итоге и получается, что у нас современное искусство делает узкая прослойка людей для такой же узкой прослойки — такой у нас междусобойчик. И мы, галереи, пытаемся соединить два нонсенса, два исключения из правил: коллекционеров и художников, которых современному искусству никто не учил, но они сами, вопреки всему, к нему пришли.

И пока у нас не сменится поколение дремучих людей, которые пишут школьные программы про космос да балет, никакого рынка современного искусства не будет.

О скрытых задачах галериста

Представьте, сидит себе талантливый парень где-нибудь в Калуге. Он знает, что происходит в искусстве в стране, но на ярмарку в Гонконг или Майами он, конечно, не выезжает. А именно там за несколько дней ярмарки происходит максимальная концентрация современного искусства, видны тренды, идеи, новые имена. Как он может о них узнать? Моя задача — быть его проводником, фильтровать информацию и доносить ее до художника. Мы разговариваем, обсуждаем и думаем, можем ли мы что-то сделать в том или ином направлении, но со своими идеями и взглядами.

Работа галериста с художником — это своего рода сотворчество, это процесс, в котором галерист становится посредником между художником и международным миром искусства.

О российском искусстве и горе на продажу

В России все торгуют скорбью, горе — наш самый ходовой товар. Подайте на домики для одиноких поросят! Но наше «Горе от ума», наши переживания, «достоевщина» там, в окружающем мире, никому не нужны. На хорошую международную ярмарку приходит клиентура, которой не нужен серый и черный цвет, не нужно чужое страдание.

Специфика русского искусства в рефлексии над местными реалиями, тем, что понятно только нам. Если вынести это на западную ярмарку, большинству коллекционеров будет это непонятно. Особенно если на картине еще и надписи по-русски. Может быть, на майках кириллица — это модно, но только не в искусстве. Можно, конечно, использовать политический контекст, который будет всеми считываться: Ленин, Сталин, Трамп, Путин и так далее. Но это путь в никуда, если мы говорим про то, что должно работать и через пять, и через двадцать лет.

У нас очень талантливые ребята, очень мастеровитые, классные. Но многие сами не знают, что им делать. Моя задача — их подталкивать, ориентировать. Конечно, важно не задавить ребят, не заставить их уйти в чуждую им сторону. Но без обратной связи нередко бывает, что приходит к нам художник с какой-нибудь идеей, глаза горят, рассказывает с восторгом, а вы понимаете, что уже видели это четыре года назад на Art Basel. Все, проехали! Я должен об этом ему сказать. А как иначе? На рынке современного искусства мы с вами ступаем на тропу сплошных компромиссов.

Представьте, вы с размахом отмечаете день рождения. К вам приходит приглашенный повар и говорит: я приготовлю суши! Но вы понимаете, что уже два прошлых раза были суши и ваши гости японскую еду переели. Тогда вы садитесь с поваром и говорите: не надо суши, мои гости это больше не едят, давай вместе обсудим меню и придумаем, что-то более неожиданное, что станет для них открытием. А гости приходят и видят лишь финальную стадию того, что долгое время обсуждалось, придумывалось и готовилось на нашей кухне. Получилось — не получилось, удалось — не удалось, это уже решать публике.

Про участие в международных ярмарках

Участие в международных ярмарках современного искусства стоит огромных денег. Но будет ошибкой думать, что это самое сложное в выходе на западный рынок. Допустим, у вас есть эти 25 тысяч евро, чтобы оплатить участие. А с чем вы туда полетите? С тем, что лично вам нравится и что востребовано у вас «на районе»? Но там другая публика, ей это не интересно. Скорбь там не прокатит, чернуха не пройдет. Значит, вы должны мониторить рынок, смотреть, что больше покупают, и подбирать художников, которых можно везти. Вторая проблема — там никто не будет платить за неизвестное искусство цену, которую готовы платить здесь. Значит, вы опускаете планку. Но вам нужно при этом заработать. Учтите, что заявки на ярмарку принимаются за семь-восемь месяцев до ее начала и к отборочной комиссии ваш материал должен быть уже готов. Вот и представьте, сколько задач нужно решить, помимо платы за вход.

О прозрачности и ценах на русское искусство

Представьте, вы живете за границей. Каким-то чудом вы увидели где-то работы русского художника, которые вам понравились. Цен на него вы нигде не находите, потому что на аукционах и на международных ярмарках он не представлен. Вы звоните в галерею, и вам говорят: «Нуу, знаете, он стоит 15 тысяч евро». Вы в этот момент естественно думаете: «Извините, а с какого перепугу он столько стоит?» Российский рынок искусства — это дикая, совершенно нецивилизованная среда. Русское современное искусство в мире не знают вообще. Российские художники в большинстве своем люди непубличные, информация о них есть только на русских ресурсах. Да и там почти ни у кого нет внятной истории о выставках, ярмарках и аукционах, в которых он участвовал. И уж, конечно, ни на одном сайте вы не увидите цен. Галереи боятся публиковать цены, да и художники не хотят. Но без этого не построить рынок!

Лично мы работаем открыто. Любой может загуглить наших художников на русских и англоязычных ресурсах, посмотреть их историю, работы и увидеть цену. Это механизм, который придумал не я и не художник, — так это работает во всем мире. Есть имя художника, публичность, доступность работ и понимание его стоимости.

О покупках в обход галерей

Нередко покупатели, узнав про художника благодаря нашим выставкам, каталогам, нашему сайту и пиару, приходят напрямую к художнику в мастерскую и, чтобы сэкономить, покупают в обход галерей.

Люди думают: «Ну что я буду переплачивать, когда я могу найти человека в Facebook, в Instagram, написать ему личное сообщение и купить все в мастерской». Но важно понимать: он же не штаны на складе без наценки магазина покупает. За этим художником стоит работа, которую мы вместе выстояли: мы его нашли, представили, показали, написали, на выставку отвезли. Без нас покупатель никогда бы о таком авторе не узнал. За эту работу тоже нужно заплатить. Но это понимают далеко не все — такая чисто русская специфика.

О государственной поддержке и городских сумасшедших

В России в принципе нет государственной поддержки современного искусства. Наше правительство думает: «Все это баловство какое-то, если им надо, пусть они сами за свои деньги и делают». Они не понимают, что мы за свои деньги пытаемся и внутри страны, и на международном уровне открывать и показывать будущих художников России. И если мы этого делать не будем, то и будущего в искусстве у нас не будет. Будут все те же традиционалисты, пейзажики, натюрморты, а-ля Серов-Перов-Шишкин-Васнецов-Репин. И будем мы дальше как заведенные талдычить: космос наш, балет наш, передвижники наши.

Мы, галеристы, — изгои в собственной стране. Мы городские сумасшедшие, которые за свои деньги занимаются тем, что по большому счету никому не нужно. Так что двигать современное искусство — это наша миссия.

Наша работа — бесконечно искать, обсуждать, договариваться, находить, влиять (мягко, чтоб не сломать), выстраивать все компромиссы, чтобы у нас появились нужные художники, нужные работы, при этом не забывать, что один художник реагируют так, другой иначе, один коллекционер любит то, другой — это. А еще есть критики, музейщики, отборочные комиссии — огромное количество людей, писем, звонков, огромный поток информации.

Это большая работа, но и большая радость. Художники, коллекционеры — это люди уникальные, умные, интересные, начитанные. Общаясь, мы не только даем, но и многое берем. А главное, мы открываем имена. Пускай это прозвучит банально, но мы зажигаем звезды. Повезет — и будет звезда.

О художниках, представленных на аукционе

Алексей Алпатов — это художник, с которого  вообще все началось в 11.12 GALLERY. Потому что встреча с Алпатовым послужила для меня импульсом, чтобы вообще влезть во все это «безобразие», чем я сейчас занимаюсь. Для меня это очень важный не только художник, но и человек в жизни. У Алпатова есть такое интересное выражение, что настоящая картина — это та, с которой ты живешь, и чем дольше ты на нее смотришь, тем всё больше и больше она тебе нравится. Именно таким я вижу и его искусство.

С Ринатом Волигамси мы случайно встретились в Москве, его тогда еще совсем никто не знал, и я предложил ему сотрудничество. Сотрудничество переросло в  крепкую дружбу. Каждый год 2 августа я прилетаю к Ринату в Уфу, и мы вместе едем на рыбалку отмечать день ВДВ, поскольку оба служили. Ринат очень умный и талантливый человек, плюс мне безумно нравятся его идеи, его искусство.

Семён Агроскин — профессионал высочайшего уровня, очень эрудирован. В простых вещах он находит какие-то невероятные глубины — смотришь и восхищаешься. Талантливейший художник, который и до встречи со мной был очень известен.

Владимир Колесников — тонкий художник, работает в своей, непохожей ни на кого манере. Постоянно находится в творческом поиске. Мне это очень нравится, когда художник не сидит там, не почивает на лаврах, а продолжает что-то искать, что-то предлагать. Каждый проект с ним для меня очень интересен, это всегда «открытие».

Мы с Дамиром Муратовым очень дружим. Опята forever! Когда Дамир готовил выставку для Мультимедиа Арт Музея (2018), то почти год прожил у меня в резиденции, которую мы между собой называем «Арт-резиденцией опят». Умнейший человек и тонкий художник, с которым интересно в любое время, в любой компании, знает много и не перестает удивлять своим широким спектром идей и чувством юмора.

Вову Марина я нашел случайно на просторах Facebook, предложил ему сотрудничество. Мне понравились не столько его работы, а сколько его фотографии, которые он публиковал: там такие смешные моменты типично российской неустроенной уличной повседневности. Предложил ему сделать короткую выставку, буквально на неделю-полторы, но она настолько понравилась посетителям, что мы ее продлили на месяц. И с этого пошло-поехало. Могу сказать, что в моем личном собрании больше всего работ Володи Марина, и они мне очень нравятся.

Со Славой Птрк мы начали сотрудничать три года назад. Достаточно молодой художник тогда и сейчас, и эти три года были хотя не простыми, но интересными. Видно было, как меняется человек, очевиден его рост как художника. Сегодня он уже довольно известный, недавно состоялась его первая персональная музейная выставка в Московском музее современного искусства.

Арт-секта Simple Things появились совершенно неожиданно: написали письмо на почту, и обычно на огромное количество писем отвечаешь отказами, а тут что-то зацепило, захотелось пообщаться, они приехали. Ну, и затем понеслась работа, понеслись выставки, участие в ярмарках и аукционах. Очень талантливые и интересные ребята. И то, что они делают сродни тому, что я вижу на западных ярмарках. Плюс — они перфекционисты в своем искусстве по техническому исполнению: завершенность, выверенность, мастерская работа с материалами.

Интервью с галеристами-участниками к аукциону ГЕРОИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ